Там, где плетут кувшины
(из записок о тунисском юге)
Шебика, заброшенная берберская деревня, скрывшаяся на склонах Атласа - горной цепи на юге Туниса, напоминала полуразрушенный памятник каких-то неведомых времен, созданный руками неизвестных людей для неизвестных и уже мифически далеких мужчин, женщин, детей. Внутренние помещения домов сливались воедино с изгибами улиц, образуя большой и запутанный лабиринт коричневых стен, где могли жить лишь сухая пыль и лучи палящего солнца.
От домов остались лишь глиняные стены с узкими, выдолбленными в них отверстиями, которые, возможно, когда-то служили окнами. Чьи-то незнакомые лица давным-давно смотрели из этих окон на пустынную дорогу, на которой редкие путники оставляли свои неведомые следы, и которые с неизменным постоянством стирало аккуратное и пунктуальное время. Оно никогда не забывало ни о чем.
Цвет зданий сливался с землей, с сухой равниной далеко внизу, со склонами гор на закате. Чьи-то жизни проходили здесь когда-то, среди камней, среди сухих складок Атласа, вблизи соленых озер и песков Сахары. Этот край обещал уединение, так свойственное жизни берберских народов. Некоторые из них прятались внутри пологих холмов, строя дома под землей, как в Матмате (берберском поселении на юге Туниса с домами, выдолбленными в земле), а кто-то поднимался высоко в горы, к оазисам, и создавал деревни из глины. В поисках уединения берберы уходили в каменистую пустыню, в сухие, необитаемые земли. Суровые условия жизни не были препятствием для этих людей, они старались сохранить свои традиции, уберечь их от разрушительной силы современных влияний.
Жизнь не становилась проще, еду и воду по-прежнему приходилось добывать тяжелым трудом, усилиями, которых эти люди никогда не боялись. Из простейших материалов они строили примитивные дома, возводили на краю деревни белые марабуты. Спасаясь от жары, они носили тяжелые шерстяные накидки темно-вишневого цвета; ставили по краям неровных улиц глиняные вазы с сухими ростками пальм; рисовали изображения рыб и ладоней над входом в дома; наносили хной татуировки на лица.
Берберы, жившие ближе к пустыне, устанавливали на песчаных дюнах заграждения из пальмовых веток, чтобы остановить Сахару. Пустыня из года в год стремительно двигалась, росла, неумолимо приближаясь к жилым постройкам, и первыми на ее пути были поселения берберов-отшельников. Сахара разрасталась, отвоевывая у людей и заполняя собой всё большие и большие территории.
Это было как медленно текущее стихийное бедствие, которому невозможно было противостоять. Люди строили пальмовые заборы от наступающего на них песка, но это было всё равно, что остановить океан.
Сегодня торговцы и старики, обитающие на склонах Атласа, рассказывают о страшном сезоне дождей в середине прошлого века, когда невероятным по силе ливнем была разрушена эта небольшая берберская деревня в горах. Крыши домов, сооруженные из пальмовых веток, и мягкие земляные стены не могли сопротивляться дождю и погибли в стихии. Большинство жителей осталось без крова. Всё, что создавалось годами, исчезло за считанные дни.
Правительство страны, вынужденное заботиться об этом народе, не стало восстанавливать разрушенную деревню, но построило рядом новый поселок, где дома были более крепкими и надежными. Новая деревня значительно отличалась от прежней: белые каменные стены, устойчивые крыши, просторные прямые улицы. Берберы, потерявшие свои жилища во время ливней, переселились в новые дома в поселке неподалеку. Бывшая деревня с тех пор пребывает в запустении.
Старый поселок открыт для посетителей, и любой торговец из лавки неподалеку за символическую плату согласится провести по нему незамысловатую экскурсию для любопытных туристов. Но редкие гости этих мест интересовались руинами и лабиринтами, полными камней и глины.
Говорят, что в этой заброшенной деревне всё еще живут старики-берберы, потомки древних жителей Шебики. По вечерам, когда солнечные лучи теряют свою силу, они садятся перед своим полуразрушенным жилищем и плетут из сухих пальмовых веток сосуды и кувшины для продажи туристам.
Неподалеку от горного оазиса и берберской деревни был устроен рынок сувениров и фиников. Возможно, именно таким и должен быть настоящий экзотический рынок посреди желтой голой земли, на склонах гор, в блеске солнца, отражающегося на поверхности соленых озер вдали. Сладкий запах фиников, "пальцев из света и мёда", как называли эти плоды в этой стране, витал в воздухе, и казалось, что даже сухая земля и желтый песок пустыни пахнут ими.
Сахара была по-туристически доступна для тех, кто искал впечатлений на поверхности. Она была в причудливых розах, созданных ветром, песком и солью, которые с бешеным старанием продавались полукочевниками на Шотт Эль Джериде - соленом озере на юге Туниса. Она была в больших раскрашенных колясках, идущих предсказуемыми маршрутами по аллеям оазиса в Габесе. В часовой прогулке на верблюдах по дюнам на закате. В повторяющихся вывесках "Artisanat du Sahara" ("Сувениры Сахары") на всех магазинах в Дузе - городе на юге Туниса, называемом также "ворота Сахары". В пальмовых рощах, где тяжелыми связками на каждом дереве висели финики, обернутые желтой пленкой для защиты от влаги.
Сахара была белыми песчинками, оставшимися на ладони от прикосновения к подоконнику в полупустом отеле в Дузе. Она была вкусом лепешек, приготовленных бедуинами в горячем песке и пепле. Она была вечным символом, оберегом - "kamsa" (с арабского - рука, ладонь) - синим отпечатком руки над каждой дверью. Она была фотографией кошки, найденной в углублении стены в доме стодвадцатилетней Фатимы под землей. Она была странным металлическим светом зарниц в ноябрьском небе по ночам. Она была видением - fata morgana - на соленом Эль Джериде, где погибали многие караваны. И реальностью - в жестком ветре с песком, бьющим в глаза в одиноком пространстве, где негде укрыться. В пустоте белых марабутов на каменистых вершинах - безмолвных хранилищах останков святых.
Она была, наконец, в переплетении пальмовых веток в тех кувшинах, что бережно и умело создавали руки стариков из Шебики.
Сахара магически заставляла забыть о времени. Среди связок фиников, заполнивших ряды на базаре, изредка попадались открытки с видами деревни в горах и живописных водопадов в Атласе. "Chebika. Un coin de paradise" ("Шебика. Уголок рая") - было написано на каждой из них. Уголок рая... с сухой пылью дорог, блеском соли на озере, с коричневой глиной домов в деревне, с запустением, так явно выдающим себя в атмосфере этого места, с плетеными кувшинами, в которые так трудно поверить. И без времени. |