Провожая нас в эту поездку, некоторые наши знакомые относились к нам как к самоубийцам. По их мнению, мы должны были неизбежно попасть в гарем, в тюрьму и погибнуть в ирано-американской войне. Как оказалось, войны в Иране нет, люди добрые и отзывчивые, а гаремы не распространены.
Азербайджанская Астара, граница с Ираном. Азербайджанский пограничник внимательно просматривает мой паспорт, так долго, что мне уже начинает казаться, что Иран нам уже не светит в эту поездку. Поскольку он начал листать и мой внутренний паспорт, я уже боюсь, что он не захочет меня, незамужнюю даму, пропускать с посторонним мужчиной в Иран (в Иране мы, естественно, собирались всем представляться мужем и женой, поскольку в загранпаспорте нет графы о семейном положении). Заранее отчаиваюсь о загубленной поездке. Однако наконец, сняв копии со всех документов, он дает нам зеленый свет.
Проходим мост через реку - за ним иранская граница. На мосту у нас требует документы какой-то человек. Сначала думаем, что это таможенник, и лезем в карманы, но потом понимаем, что это обычный "мешочник". Слава богу, паспорта мы ему не отдали.
Мужчина начинает нас преследовать до иранских пограничников. Избавиться от него нет никакой возможности. Он показывает нам сумку, вынимает какие-то кофты. Видимо, просит пронести. Отдаем паспорта иранским пограничникам, а они зачем-то передают их этому мужику, который потом проводит наши документы по всем инстанциям, умоляя нас пронести эти гребаные кофты. Видимо, здесь это в порядке вещей. Уже даже люди из толпы просят нас за этого мужика. Но любовь к жизни у нас сильнее желание помочь ему. Мысль о том, что за наркотики в Иране смертная казнь побеждает человечность. Наконец нам ставят необходимые штампы - и вот мы уже движемся к железной ограде, за которой начинается Иран.
Первое, что я почувствовала в этой стране, это настоящий шок. У меня даже коленки начали трястись. Как будто через тебя пропустили электрический заряд. Как стая озверевших зверей, в иранской Астаре на нас набросились уличные менялы, таксисты, торгаши. Отбиться от них удается с трудом. С плаката нас приветствует "иранский Ленин" в черной чалме, то есть потомок пророка, Имам Хомейни, по улицам идут женщины в черном, туда-сюда снуют детишки в светло-зеленой школьной форме со смешными зонтиками. На разноцветных зданиях красуются надписи на фарси.
Понимаем, что попали в другую реальность, но пока не можем с ней свыкнуться. Мы хотели есть, но не могли прочитать ценники, поскольку в Иране написание цифр отлично от европейского. Забившись в кафе, попытались объясниться по-английски, но в округе не было никого, кто бы его понимал. Нам оставалось только тыкать пальцем в сэндвичи и довольствоваться этой пищей. Шок был настолько сильным, что мы даже забыли про взятые с собой разговорники. Мы решили безотлагательно ехать в Решт, где жил Хассан - член международного клуба путешественников, который согласился после переписки с ним по интернету предоставить нам ночлег в его доме.
Честно говоря, я немного побаивалась оставаться ночевать у иранского мужчины, наслышавшись всех ужасов про униженное положение женщины в Иране и ожидая неспокойной ночи, однако мой спутник был неумолим. Если ехать автостопом в первый день нашей поездки я, временами авантюристка, а временами жуткая перестраховщица, его еще отговорила, то уж ночевать в гостинице он никак не хотел. Впрочем, судя по фотографии, Хассан был светловолосым и улыбчивым, и я согласилась. В принципе ничего другого мне и не оставалось.
Он встретил нас на автовокзале. Хассан казался очень интеллигентным человеком, он был маленького роста и очень хорошо говорил по-английски. Сначала я боялась разговаривать слишком много с ним, поскольку также начиталась немало, что женщины на Востоке должны быть лишь молчаливым придатком мужчины с низко опущенными ресницами. Но поскольку мой английский был лучше, чем у моего спутника, да и Хассан излучал дружелюбие, я постепенно стала более разговорчивой, позволяла себе смеяться и шутить. Когда через некоторое время к нам присоединилась его жена, я поняла, что с купленной в Астаре одеждой я перегнула палку.
Я, иностранка, была одета намного более строго, чем она, иранка. Если у нее платок еле держался на волосах, да и манто было светло-коричневое и короткое, то у меня же все было черное, хиджаб плотно облегал голову, манто было ниже колен, очень строгое. Вместе с ними мы отправились в кафе. Нам предложили попробовать дурр- йогурт, разбавленный водой, который мне совсем не понравился, и рис с мясными и овощными добавками - традиционное иранское блюдо. За еду платил Хассан, наши попытки отдать ему деньги были пресечены.
"Всякий раз, когда у вас в Иране отказываются брать деньги, предлагайте их три раза. Если отказываются три раза, то значит не хотят брать", - дал он нам совет на будущее.
Вместе с Хассаном мы отправились в музей сельской жизни гилян - этноса, который населяет эту часть Ирана. Здесь были представлены традиционные для прошлого века дома: в основном двухэтажные, без мебели, с обязательной комнатой для гостей. Пообщавшись с Хассаном и немного привыкнув к новой культурной среде, мы уже смело решили ехать автостопом. Конечно, он говорил, что никто в наше время не подвозит бесплатно, что лучше воспользоваться автобусом, которые баснословно дешевы в Иране (примерно 1 доллар за 100 км), но мы стояли на своем.
Водители, которые видели иностранцев-автостопщиков (редкое явление для Ирана) не заставляли нас ждать попутки более 5 минут. Они были неизменно доброжелательны и угощали нас всем, что есть в машине.
Автостоп нам нравился. Единственное, что серьезно напрягало, - это общение с водителями. Немногие знали английский, а мы совсем не знали фарси. Тегеран оказался довольно светским городом. Женщины тут красятся и носят еще более короткие, чем в Реште, манто. А каким образом держались платки на головах у многих из них, один бог знает. Я в своей по тегеранским меркам строгой одежде чувствовала себя чудовищем, отставшим от цивилизации. Теперь уже я была неумолима. Мы срочно отправились на пятничный базар, где продавалось все: от раритетных фотографий и ковров до самой причудливой восточной одежды и изысканной мебели.
По базару можно было ходить, как по музею. Попав сюда, ощущаешь себя в абсолютно другом мире. То включается, то выключается свет, звенят колокольчики, на коврах важно восседают иранцы, неспешно попивая чай с какой-то неизвестной похлебкой. Для барахольщиц вроде меня - это просто райское место. Конечно, с нас как с иностранцев, наверняка, драли втридорога, но все равно цены по сравнению с московскими были невысокими. Я купила платье-манто примерно за 11 долларов, сумку - за 3 доллара, украшения (около 3 долларов).
На мой взгляд, ни дворец Голестана в Тегеране, ни музей современно искусства, ни музей ковров, ни разрисованное бывшее посольство США, ни метро с раздельными вагонами дл женщин и мужчин - ничто не способно доставить такое удовольствие женщине, как вот такое посещение пятничного базара. Как сказал один мой хороший знакомый, переехавший жить из Москвы в Кум, по базарам в Иране нужно хорошенько прошляться. И это правда.
Следующим городом на нашем пути был Кум. Наш московский друг, который принял другую религию и поступил в медресе, со своей русской женой поселился в религиозном квартале на окраине этого города. Он занимается в Иране переводами и, по его словам, "духовным совершенством", а она - фотографией.
Никакого каждодневного сидения в офисе, множество свободного времени, добрые и отзывчивые люди, объяснил он нам плюсы жизни здесь. "Да, по части женщин у иранцев, конечно, перекос, - признался он. - Выдать бы каждой из них по отвертке и заставить трассу чистить от снега", - протестовал он против ежедневного занятия многих из них: бесконечных телефонных разговоров с подружками и многочасового сидения у телевизора. "Им же тут все условия для занятия искусствами создают, никто не принуждает к работе, - добавлял он. - Жила бы ты тут, Натали, и смеялась бы своим звонким смехом и проводила бы время, как хотела", - рисовал он передо мной заманчивые перспективы. Но, с другой стороны, ходила бы ежедневно в черном длинном манто и платке круглый год, испытывала бы жесткий игнор при общении с мужчинами, подумала я и о минусах.
Для Кума мне пришлось достать из рюкзака свою старую строгую одежду. Женщины, живущие в Куме, одном из религиозных центров Ирана, обязаны завертывать в длинный черный плащ и вообще следить за своей одеждой. Не то, что тегеранские модницы. Поэтому здесь я даже выглядела весьма фривольно, по словам моего московского друга, который перед каждым моим выходом на улицу устраивал мне инспекцию моей брони из одежды "на грани". Чтобы посетить главную религиозную святыню города, мне пришлось даже завернуться в специально выданный мне плащ. Кроме того, я вынуждена была бы даже врать, что я мусульманка, так как иноверцев в харам не пускают.
На другой день нашего пребывания в Куме выпал снег и задул сильный ветер. Для иранцев, абсолютно не привыкшим к такой погоде в январе, это было настоящее стихийное бедствие. Некоторые из них ходили по городу в тапочках с шерстяными носками, пытаясь согреться, другие избавлялись от наледи перед магазинами с помощью отверток. "Вот тут бы могла бы понадобиться помощь иранских женщин", - подумала я. В эти морозные дни город просто вымер, торговля на базарах приостановилась, автобус иногда просто не приходил. Иранцы шутили: "Это Путин прислал через вас нам настоящую русскую зиму".
Мы грелись в кафешках, уплетая за обе щеки приготовленный арабами дизи - очень вкусный суп с бобами, капустой и мясом и попивая чай с корицей и медовыми сладостями. У нашего друга дома мы курили кальян и общались со студентом из медресе, прибывшим в Иран из Бангладеша. Тот просвещал нас о нелегком пути Имама Хомейни и иранской революции. Ничего другого делать было невозможно: из-за снега в Иране перекрыли все дороги, в Тегеране перестали летать самолеты, и мы просто физически не могли никуда двинуться из Кума.
Когда наконец дороги открыли, мы решили ехать в тропики, в Бендер-Аббас. Нам было до слез обидно попасть в Иран и встретить тут суровую русскую зиму. По пути мы заехали в Кашан - город с центром из персидских сказок, где теряешься среди рядов глиняных домов с узкими проходами, разукрашенными мечетями и традиционными домами. Правда, небольшой диссонанс внес ребенок, который попросил у нас денег - нетипичное явление для Ирана. Зато настроение мне улучшил базар с величественными стрельчатыми арками из 19 века. Правда, уехать из Кашана оказалось трудной задачей. В восемь часов вечера никто не хотел говорить нам, как добраться до трассы, где можно было поймать автобус или попутку в сторону Бендер-Аббаса. Все боялись, что белые мистеры погибнут от холода.
Вконец измученные бесполезными переговорами с местными жителями, мы сели на случайный автобус, который, к счастью, довез нас до трассы. Было около минус 15 или даже 20 и дул ужасный ветер. Автобусов до Бендер-Аббаса не наблюдалось. Мы решили воспользоваться ночным автостопом по пустыне.
Обращаем Ваше внимание, что рассказ оставлен больше года назад. С тех пор ситуация вполне могла измениться.
