Кто выпил воду в Версале? А магазинный сувенир я все-таки приобрела. Случилось сие в Версале. Скажу честно, такого уж мощного впечатления от дворца Людовика я не получила. Во-первых, нас провели по самой небольшой части Версаля. Во-вторых, буквально за два дня до его посещения, я уже любовалась красотами немецкого Людвигского дворца, и след от него еще не успел остыть. Было с чем сравнивать. Экскурсовод Надя тоже предупреждала россиян, избалованных Петродворцом, что с Версаля все и начиналось. Приезжавшие сюда цари, и короли потом переняли и старались перещеголять зачинателя в украшении собственных залов, фонтанов и парков. Надежда, повторяю, очень любит Париж, и все время настраивала нас: когда вы зайдете в зеркальный зал, когда вы зайдете в зеркальный зал, когда вы зайдете в зеркальный зал. Накаченные, зашли мы в него в предощущении увидеть нечто необыкновенное. Увидели. леса, на которых должно быть, работают то ли реставраторы, то ли уборщики. Да пылесос посреди зала.
Сами зеркала, поскольку древние, то мутные и неровные. И мы не испытали того шока, который охватывал важных просителей короля так, что пока они проходили сквозь свои отражения, напрочь забывали, что именно, собственно, хотели поклянчить у Людовика XIV. Наверное, мы, современные люди, и правда, уж слишком избалованы, остается признать.
Прилипли в этом самом зале и к окнам, за которыми, как было обещано, ровно в 11 утра начнется водяное светопредставление. Фонтаны в Версале на 80 процентов работают, благодаря проложенным еще при Людовике XIV коммуникациям. И потому выбрасывают воду не постоянно, а в определенные часы. Действительно, как по курантам, водяные струи пыхнули вовремя. Пук - заиграли маленькие. Следующий пук оказался побольше. Мы с Сережей буквально заржали, наплевав на всякие международные приличия. А когда неделей позже стояли у фонтана в Штутгардте, отмечали: воды - хоть залейся!
В Версале я умудрилась забуриться в немаршрутный зал за делегацией, оказавшейся представительством какой-то важной конференции. Сфотографировала, кстати, украдкой. За что была "бита" смотрительницей. А уж они строги и суровы по всему миру, и это я знаю не понаслышке, поскольку до моей нынешней работы восемь лет жизни отдала выставочной деятельности в Томском художественном музее. Однако позор давно пережит. Зато фото осталось на всю жизнь. Не знаю, как поведут себя часы, которые и стали моим вышеупомянутым сувениром. И пусть они, золотистые и все в завитушках, на взыскательный вкус, несколько китчевые. И пусть на них, как показала практика, ни хрена не видно времени! Но зато как звучит - часы из Версаля!
По дороге из него мы слушали рассказы о французских рынках, которых в этой окрестности было и есть множество, о том, как правильно есть сыры, какое вино лучше выбирать для того или иного блюда. Смотрели из окон автобуса на статуи Свободы, которых в Париже, в отличие от Нью-Йорка, целых три. Видели выделенный в отдельную скульптуру огонь из ее руки. Если я ничего опять не путаю, то он - объект поклонения принцессе Диане. Кстати, нам показывали и отель Риц, из которого она бодренько уехала в свой последний путь, и само место катастрофы.
Так добрались мы до Приюта инвалидов. Его построили по распоряжению опять же Людовика-Солнце для инвалидов, принимавших участие в войнах того времени. Нынешних инвалидов там сейчас тридцать. Говорят, им оказывается самая высокая медицинская помощь, какая только может быть. Стало жаль наших ребят, вернувшихся из Афгана и Чечни. Но долго грустить было некогда. Ведь впереди нас ждала гробница Наполеона. Усыпальница находится в красивом Соборе, а непосредственно прах Бонапарта, перевезенный с острова Св.Елены, покоится в не менее роскошном саркофаге, внутри которого, по рассказам, шесть гробов - из жести, черного и эбонитового дерева, свинца и еще чего-то там. В общем, то ли смерть Кащея Бессмертного, то ли более веселый персонаж - матрешка, но, в целом, гробница производит величественное впечатление, и уж куда солиднее и грандиознее смотрится, чем начинка кремлевского Мавзолея.
Усыпальницу мы посмотрели, оторвавшись от основной группы. Сережу уже скрутил голодный спазм, и потому нужно было срочно заглушить его в близлежащем бистро.
Там со мной случился забавный эпизод. Взяв на сладкое чудесный пирог с ежевикой и малиной, я поняла, что кофе как-то маловато будет. Да и кофе, надо отметить, тоже оказался на славу. И потому я отправилась к стойке за пионерской добавкой.
-Вам какой кофе? - выяснял у меня черноглазый мужчина. - Глиссе? Капуччино? С молоком? С сахаром? -Черный, - говорю я ему по-английски.
Он уточняет: просто черный?
-Йес! -Спасибо! - улыбается дядя, довольный собственным знанием русского языка.
Я решила поддержать его игру и задаю вопрос. -О! Вы русский человек!
Он смеется и также в шутку отвечает, что поляк. Потом он джинкует бардзо по-польску. В результате, заболтал меня так, что, только отойдя к нашему столику, я обнаружила, что в чашках налит. капучино.
И пусть осудят нас эстеты -Что-то зачастил я в Лувр! - цитировали мы с Сережей великолепный опус Гришковца, повинуясь которому заранее себе постановили, что, в первую очередь, пойдем в известный музей чувствовать Джоконду.
Впрочем, ни мы, ни Гришковец в этом вопросе отнюдь не оригинальны. Все, кто собирается впервые в мировую сокровищницу, первым делом ищут зал, где загадочно улыбается Мона Лиза. Рыскать ее, впрочем, нет никакой надобности. На каждой стене висит указатель и известная репродукция. В живую загадка Леонардо оказалась действительно весомой. По картинкам из "Огонька" в свои немалые уже годы и опыт видения не одной тысячи картин, я все никак не могла ее разгадать. Чем она так привлекает народ? Всю жизнь недоумевала, признаюсь. Но на деле, констатирую, на меня спустилось. Несмотря на скопление вокруг небольшого по размеру живописного полотна людей, почувствовала. Буквально по Гришковцу.
А вот о Венере Милосской этого сказать не могу. Нашла, правда, точку, с которой безрукая дива меня привлекла более чем с иных. Однако потрясения не произошло. Но зато Ника, с ее порывом к свободе, воле и победе, задержала наш взор всерьез и надолго. Надолго - это сказано слишком сильно. Потому, как и в вопросе количества времени, отводимого на Лувр, мы с братом нашли полное взаимопонимание. Идти в музей нужно с определенным настроением. Отпущенных три-четыре часа все равно не хватит, а заниматься беготней, чтобы отметиться у той или иной работы, не в наших правилах. Обзор есть обзор. Если бы он был с утра, то, наверное, силы на искусство еще бы остались. Да и вообще, что-то мы все-таки ²зачастили в Лувр⌡.
Так что, обойдя с десяток залов, узнав несколько мировых шедевров, убежденные, что когда-нибудь сюда еще вернемся специально, поняли, что то же самое может случиться в музее Родена, и в музее импрессионистов, что расположены неподалеку, и решили оставить искусство до лучших времен, а просто погулять по улицам. И не пожалели. Для начала прошлись по парку Ройял, где по металлическим шарам льется водичка, играют уличные скрипачи и поют артисты. Нам посчастливилось услышать тенор-альтино - редкий мужской голос, похожий на женский. Им пели когда-то кастраты. Я усердно вглядывалась в лицо певца. Но по носу ведь не определишь, дан ему божий дар или отнят. А вот в том, что уникальный голос добавил колориту нашей прогулке - сомневаться не приходится!
Вдоль парка тянулась обычная для Парижа череда кафушек. Надо сказать, что хоть сама я - большая любительница посидеть за столиком, но парижская манера устроиться с едой практически на тротуаре и лицезреть проходящих мимо. Какое удовольствие в том, чтобы дышать выхлопными газами от пробегающих по дороге машин, а твою чашку даже выданного на этот раз черного кофе спешащая и не очень толпа может просто снести?
Тем временем наступала отнюдь не сибирская жара. Я предусмотрительно взяла с собой майку и переоделась в малюсеньком сортире не менее малюсенького кафе. Сорти - по-французски, значит "выход". Этот кивок в историю языка обусловлен тем, что перед тем, как прорваться в туалет, я увидела в кафе технологический процесс опускания грязной посуды куда-то в подпол. Спасибо официанту, который меня тормознул, иначе я бы улетела вместе с тарелками прямо в выдвигающееся из-под земли устройство. Ищи-свищи меня тогда, старший братка! Когда металлические крылья захлопнулись, обернувшись в обычный пол, проход был открыт. И красивый мальчик благородно пропустил меня в вожделенное местечко, даже не взяв зажатые в ладонь 50 центов, которые, как нас предупредили, нужно предложить гарсону, если вдруг приспичит.
После смены наряда мы погуляли вдоль дорогущих и не очень лавок. Я приглядела себе пиджачок от Нина Риччи. Но, по понятным причинам, даже мерить не стала. Дорогие бутики работают здесь на заказ. Зато в доступных по ценам лавочках я взяла на подарки подружкам платочки, а Сергей присмотрел штопор для нашего коллекционера Макса.
Когда магазины нам (особенно СережеJ) основательно поднадоели, аккурат около золоченой статуи с развевающимся флагом, посвященной Жанне Д`Арк, мы свернули в сад Тюильри. Деревьев там немного. Куда больше статуй - красивых и разных. Дети пускали кораблики в фонтане. А вокруг мела страшная пылища. Ветер раздувал ее по всему саду. И так хотелось уже умыться. Только мы об этом перемолвились, как из-под земли вырос колодец с интересным механизмом: крутишь ручку - вода льется, перестал - козленочком станешь. Нам стало куда легче, но жара все равно не отступала. И ноги гудели уже сильнее, чем, если бы мы ходили по Лувру. Так нам казалось в тот момент. А когда подгребли-таки к нему, ведь именно там было назначено место общего сбора, то увидели многочисленное количество выпавшего из музея в осадок народу, у которого проблема с нижними конечностями точно такая же. Жириновский когда-то грозился мыть сапоги в Индийском океане. А мы с Сережей, не долго думая, сняли обувь, сунули ступни в Лувровский фонтан. И удовольствие, надо сказать, испытали не меньшее! Ноги остыли и набрались сил для того, чтобы взобраться на гору Монмартр.
Отчего спился Утрилло Так что на Холм мученика мы поднялись без особых усилий, не считая лабиринтов, прокладываемых сквозь головы сидящих на лестнице, ведущей к церкви.
-Отрубить бы их им, как тому епископу, или на гильотину спровадить, - думалось мне, видимо, проникшейся уже парижским духом.
Столь мрачные мысли витали вместе с уже знакомым амбре. Но некоторое разочарование от не очень приятной, дурно пахнущей толпы, находящей наслаждение в сидении на лестнице близ собора Сакре-Кер, начало сменяться более приятными впечатлениями. Хотя, в целом, Монмартр напомнил мне испохабленный наш Арбат. Все подобные места, к сожалению, сейчас стали искусственным брэндом, не более. Париж, увы, не исключение. Лубочные картинки, музыканты и "живые скульптуры", которых мой брат относит к категории цивилизованных попрошаек - все это как-то не радовало глаз. Одну певичку мы даже испугались по-настоящему. Жутко накрашенная и отчаянно орущая девица была безобразна до жути.
Но чем дальше мы удалялись от людных мест, тем приятнее становилась наша экскурсия. Она полностью была хороша, когда мы дошагали до кафушек, хорошо известных каждому, кто хоть чуть-чуть знаком с творчеством художников 19 века, облюбовавших Монмартр из-за дешевизны сдаваемых тут квартир.
Показали нам и розовый домик Мориса Утрилло, который из-за того, что его родная мама мало уделяла времени своему дитя - ей надо было все рисовать да рисовать, дабы заработать хоть какие-то денежки. А призванная для воспитания внука бабуля готовила все блюда на роме. Так Утроило уже в восьмилетнем возрасте поставили диагноз ²алкоголизм⌡. Лечение ему было назначено то, что нынче зовется арт-терапией. Мальчик рисовал все, что окружало его. В результате он стал известным художником, и розовый домик напомнил нам о том, что пьянство - вред, но и от него бывает польза.
Увидели мы также виноградники. Ими раньше была усеяна буквально вся гора. Сегодня это лишь участок земли, размером с гектар, не более. Вино с выращенного урожая, естественно, по карману только коллекционерам, оно стоит чрезвычайно дорого. Правда, иногда на бутылки с обычным вином наклеиваются соответствующие этикетки, и туристы все равно раскупают их влет.
Напротив виноградника - кафе, где когда-то сидели оскорбленные художники. Их творчество было оценено критиками фразой "Так нарисует каждый осел". Оскорбленные живописцы с горя отчаянно выпивали, а когда дошли до особенной стадии, то решили подставить под зад привязанного к изгороди рабочего ослика холст. Они окунали хвост в разные краски. Осел весело помахивал им по полотну. Так получилась картина, которую проказники выставили на аукцион. При этом они сочинили не только название работы, но, переставив слоги в кличке осла, подписали ее именем, звучащим на итальянский манер. Критики высоко оценили полотно ²обещающего⌡ художника. И кто-то даже купил его. А когда правда все-таки всплыла, то незадачливый, казалось бы, покупатель буквально озолотился: все газеты написали об этом случае, а при такой рекламе каждый стремился посмотреть на веселую шутку.
Надо отдать должное нашей Надежде. Она не только напичкивала нас самыми разными историями, но постаралась за то короткое время, которое мы пребывали на Монмартре, показать самое-самое. Например, скульптуру "Проходящий сквозь стену", посвященную французскому писателю и сделанную по эскизам Жана Марэ. Близ нее мы встретили группу итальянок. Они отчаянно заверещали. По-русски.
-Вы откуда? -Из Германии! -А мы из Италии! Симферопольские есть? А из Тамбова? Кто из Москвы, скажите!
Вот такая международная встреча получилась на высшем уровне.
Арка в метрах Последним пунктом пребывания в городе Париже стала Триумфальная арка. Поднимались мы на нее на лифте, которым заведовал колоритный негр. Отмечу попутно, что чернокожих в столице Франции сейчас чуть ли не преобладающее большинство. Французы отдали дань колонизаторскому своему прошлому, открыли границы. В результате в бывших православных церквях, где венчались наши русские поэты, теперь черные священники. И, в целом, криминогенная обстановочка ухудшилась. Когда наш провожатый нажал на кнопку, то наше внимание было привлечено к мелькающим цифрам. Начало подъема было отмечено почему-то 56, а завершение 84. Видимо, это все-таки не этажи, а метры.
С арки мы с Сережей полюбовались расходящимися светящимися огнями двенадцатью улицами - площадь недаром зовется именем Звезды. В центральной части призывно сияли Елисейские поля. Но идти туда не было смысла. Не оставалось времени, да и денег, чтобы оторваться всласть на этой фешенебельной улице, требуется достаточное количество.
С выбранной точки обзора нас согнала все та же толстенькая хохлушка. Она повсюду таскала на животе тяжеленную фотокамеру и снимала все подряд.
Деликатный Сергей, для того, чтобы разрядить некоторое молчание, образовавшееся как-то во время ожидания кого-то из опаздывающих, задал нашей экскурсоводше вопрос о кладбище с русскими захоронениями. Надежда рассказала о том, что сегодня это место поддерживается на энтузиазме, исключительно благодаря пожертвованиям. Поведала о памятнике Рудольфу Нуриеву. Объяснила, что кладбище находится в пригороде, и у нас, к сожалению, нет времени, чтобы туда съездить.
-Давайте поедем! - взмолилась хохлушечка. - Мне только два снимочка сделать и обратно!
Так же случилось и на Триумфальной арке. Она решила, что два снимочка ей нужно сделать только и именно с того места, которое облюбовали мы с братом. Ну да ладно. Мы не жадные. Да и опять же курить хочется. Так что съехали мы вниз, посидели под памятником, в очередной раз пофилософствовали. На этот раз на тему: хорошо, когда хорошо!
Но и это еще не все. После посещения Арки, нас снова повозили по центру, мы полюбовались ночным городом из окна, узнали виденные утром улицы Невы, площадь Сталинград, - русских улиц тут очень много. Отметили для себя специально выстроенный для Наполеона вход в красивейшую Оперу. Он заезжал до дверей прямо на карете. И после его посещения этот вход больше ни разу не открывался. Посмотрели площадь, откуда пошло название "мансарды" - очень красивая, на ней как раз и расположен отель Риц, а также самые дорогие золотые магазины, оплачивающие каток, разворачивающийся зимой прямо на этой площади. И все это великолепие ночного Парижа сияло и пело, благодаря талантливым архитекторам прошлого и современным художникам по свету.
Город этот, конечно, неисчерпаем. Только музеев тут двести штук. И "Мыслителя" мы видели только со спины. И на кладбище за парой снимков надо бы съездить все-таки. Да лягушку съесть не пришлось. В общем, первое знакомство состоялось. Нам было там очень славно, несмотря на беготню и перенасыщенность, а, в первую очередь, оттого, что Париж теперь будет всегда ассоциироваться у меня с нашей с братом редкой возможностью побыть вдвоем. Пойду-ка, ему позвоню в его далекую Германию.
Обращаем Ваше внимание, что рассказ оставлен больше года назад. С тех пор ситуация вполне могла измениться.
